Порой мне кажется, что я совсем одичала.
Любовь к человеку, который окончательно принял мою звериную сущность, принял не в шутку, а понял, что это не забавы, взглянул глубже, сделала меня еще дальше от людей. Я устаю разговаривать на человеческом языке, чаще издаю странные звуки, пытаясь пародировать звериные. Мне как то легче передать эмоции таким образом.
Заходя в парфюмерные магазины, или где есть мыло, я уже не делаю глубокого вдоха, я настороженно делаю много коротких, принюхиваюсь.
Мне не хватает природного в своей комнате. Она кажется мне слишком пустой. Я не чувствую больше ощущения своей норы. Хочу черепов, венков из веток, веток сосны, веток с ягодами. Плетеных корзиночек, однотонных свечек, перьев. Мне нужен ловец снов, сделанный с любовью.
Я жду приезда Эдварда, чтобы просто взять его руку в свои. Разумеется, чего то более я хочу тоже, но желание просто задернуть шторы и лечь рядом – сильнее.
Я помню, он всегда кладет мою руку себе на грудь, может его сердцу так теплее, а может это просто его маленький ритуал. От него я чувствую себя еще нежнее, совсем хрупкой, маленькой лисичкой, мне кажется, что даже моя лапка визуально становится меньше.
Я очень хочу, чтобы этот человек расписал мои руки и ноги хной, которая смиренно ждет его приезда в моем шкафчике.
Я не могу чувствовать духи моей мамы. Они такие…фу ну искусственные чтоли, запах уже неприятен мне. « Какой твой любимый запах?»
- Запах чистого тела.
Ты прав дорогой. Ведь женщина даже просто вымытая всеравно пахнет по другому, чем другая женщина. Любимая женщина вообще пахнет иначе, мне так кажется. Но мне хочется добавлять капельку какого-нибудь масла за ушко, и закрыть занавесом рыжих кудрей. Пусть отодвигает их, оголяя шею, и это каждый раз как распаковывать новый подарок, пусть каждый раз сюрприз. Только для него. Капли масла не достаточно чтобы это почувствовали посторонние люди, только он, а для этого нужно зарыться в мои волосы. Я верю, что обоняние моего волка такое, каким должно быть у оборотней. Не настолько, как скажем в Книге Оборотней, но для меня достаточно.

"
– Что ты говоришь такое? – растерялась я. – Хочется снять эту кофту и выкинуть… А что ты еще чувствуешь?
Он повернулся к раздвинутой двери.
– Ужасно пахнет бензином. От него просто голова раскалывается. Еще пахнет асфальтом, резиной, табачным дымом… Еще туалетом, человеческим потом, пивом, выпечкой, кофе, поп-корном, пылью, краской, лаком для ногтей, пончиками, газетной бумагой… Я могу долго перечислять.
– А разве эти запахи не смешиваются?
Он отрицательно покачал головой.
– Скорей они обволакивают друг друга и вложены один в другой. Как письмо в конверте, которое лежит в кармане пальто, которое висит в шкафу, и так далее. Самое ужасное, узнаешь много такого, о чем совершенно не хотелось знать. Например, тебе дают бумагу на подпись, а ты чувствуешь, что вчера на ней лежал бутерброд с несвежей колбасой. Мало того, вдобавок еще и пот от руки, которая подала тебе эту бумагу, пахнет так, что ясно – в бумаге неправда… И так далее.
– А почему это с тобой?
– Обычное волчье обоняние. У меня оно часто сохраняется в человеческой фазе. Тяжело. Правда, спасает от многих вредных привычек.
– Например?
– Например, я не могу гашиш курить. А особенно кокаин нюхать.
– Почему?
– Потому что я по первой же дорожке могу сказать, сколько часов курьер вез его в жопе, пока добирался из Коломбо в Баку. Да чего там, я даже знаю, кто и сколько раз его в эту…
– Не надо, – перебила я, – не продолжай. Я уже поняла.
– И главное, не знаешь, когда навалится. Это непредсказуемо, как мигрень.
– Бедный, – вздохнула я. – Какое наказание.
– Ну не совсем наказание, – сказал он. – Кое-что мне очень даже нравится. Например, мне нравится, как пахнешь ты.

Я смутилась. Телу лисы действительно свойствен еле заметный ароматный запах, но люди обыкновенно принимают его за духи.
– А чем я пахну?
– Даже не знаю… Горами, лунным светом. Весной. Цветами. Обманом. Но это не коварный обман, скорее насмешка. Мне ужасно нравится, как ты пахнешь. Я, кажется, мог всю жизнь вдыхать этот запах и все время находить в нем что-то новое.
– Вот и славно, – сказала я. – Мне было очень неловко, когда ты заговорил про мою кофту. Больше я никогда ничего не буду покупать в «секонд-хэнд».
– Ничего страшного, – сказал он. – Но я буду признателен, если ты ее снимешь.
– Такой сильный запах?
– Нет. Совсем слабый. Просто без кофты ты мне больше нравишься.
Подумав, я сняла кофту через голову.
– Сегодня ты без лифчиков, – засмеялся он.
– Да, – сказала я. – Я читала, когда девушка идет к своему молодому человеку, с которым у нее что-то должно произойти… Ну, если она готова к тому, что это произойдет… То она его не надевает. Своего рода этикет.
– Где ты такое читала? – спросил он.
– В «Cosmopolitan». Слушай, я давно хотела спросить. Ничего, что у меня маленькая грудь?
– Мне очень даже нравится, – сказал он. – Хочется долго-долго ее целовать.
"

А ведь начала я со слов, что одичала. А все потому, что я чувствую, что уже совсем не по человечьи кинусь на человека, от которого услышу что-то плохое про Эдварда. Я никому не позволю.
Зубами в лицо.
И это уже не дань уважения привычкам мистера Лектора.